 |
 |
|
|
|
|
Онлайн-конференция
|
ИГРЫ PR-ЖРЕЦОВ: ИММОРАЛИЗМ PR-МИФОТВОРЧЕСТВАPR-мифотворчество и его нравственный статус
Исходя из понимания PR как технологий внедрения образа объекта (товара, услуги, фирмы, бренда, личности, etc) в ценностный ряд социальной группы, с целью закрепления его мифологической парадигмы, как идеальной в ценностном ряду ценностей этой группы, необходимой для целей самоидентификации (К. Шальнев) PR-технологии предстают как мифоконструирование сознания целевых аудиторий. При этом совершенно четко прослеживается рефлексивная неспонтанность, предумышленность интенции «внедрения» мифов, целевой характер их конструирования как воплощения социального заказа. При оценке мифотворческого аспекта PR как деятельности по созданию коллективных иллюзий необходимо учитывать, что если традиционная мифология, в силу своего коллективно-бессознательного и нерефлексивного способа возникновения и существования, находится за границей нравственных оценок, то совершенно иное дело – сознательный, намеренно-манипулятивный способ мифоконструирования, реализующий вполне определенный интерес, преследующий внешние, чуждые для реципиентов PR-сообщений, однако выдаваемые за имманентные им цели. Как же можно оценить нравственный статус PR- мифотворчества? Если речь идет о сознательной, манипулятивной деятельности по созданию аксиологически значимых социальных иллюзий, то есть о преднамеренном масштабном обмане, значит эта деятельность – аморальна. Однако эта деятельность не является формой прямого насилия, в том смысле, что манипулятивному информационному воздействию можно противостоять в случае рефлексивного распознания механизмов, которые используются в PR-технологиях. Это как раз вопрос «осознанности», которая так активно декларируется для самопозиционирования PR-сообществом. Средством противостояния влиянию методик агрессивного управления сознанием (НЛП и др.), используемых в PR-сообщениях, является рефлексивная их идентификация, «опознание», и, соответственно, демифологизация самого принуждающего воздействия сообщения. Когда речь идет о внедрении мифа, именно его осознание является демистифицирующим, проявляющим фактором. Глубина погруженности в миф определяется степенью рефлексии мифического. Проблема рефлексии мифоконструктов «живущими в мифе» Так, к примеру, А.В. Ульяновский по способности к дистанцированию от мифа разделяет «живущих в мифе» и «создателей мифа» (предполагается еще и заказчик мифа). «Живущими в мифе» миф в качестве «мифа» принципиально не рефлексируется, а является непреложной частью их жизненной реальности, абсолютной достоверностью и непосредственно переживаемым убеждением. «Живущие в мифе» находятся в нерефлексивном статусе по отношению к сконструированной создателями мифа мифосреде. Но при этом рефлексивный статус самих мифотворцев не гарантирует им принципиальную внеположенность этой мифосреде. Степени «знания о мифе» у его создателей достаточно, чтобы осознавать собственную «избранность», дистанцированность от потребителей мифа, но не достаточно, чтобы окончательно выйти за пределы системы координат, в которой бытуют созданные ими мифы, и существовать в «чистом» демифологизированном пространстве. «Создатели мифов» и «живущие в мифе» обладают различной степенью рефлексивности относительно мифологичности их социального бытия, но диалектика мифа в культуре такова, что абсолютная внеположенность ему иллюзорна, в конечном счете, как для одних, так и для других. Принципиальное дистанцирование от мифа проблематично, поскольку, по определению Р. Барта, «миф невозможно убить», он «возродится, как феникс из пепла»; «все, что угодно может подвергнуться мифологизации, … даже само стремление избежать мифологизации». Миф функционирует как миф именно до тех пор, пока он не застигнут и не наименован «мифом», пока не проявлено его «демонизированное» имя. В рефлексивном восприятии, в статусе «мифа», миф превращается в свою противоположность – в вымысел, что проблематизирует свойство мифа – быть «контекстуально условно истинным и аксиологически доверительным высказыванием» (Ульяновский А.В, «Мифодизайн: коммерческие и социальные мифы»). Миф и «миф» принципиально отличаются по диапазону функциональных проявлений. То, что названо «мифом» априорно полагается «искажением» реальности, а не самой реальностью, которой является (представляется) миф для «живущих в мифе». Наиболее чистое и эффективное воздействие мифа, воспринимаемого как часть реальности, неразрушаемого сомнением и демифологизирующей рефлексией, возможно именно в состоянии его минимальной «проявленности». Впрочем, воздействие «проявляющих» демифологизирующих усилий не фатально, поскольку в результате демифологизации на смену одному мифу приходит другой. Имморализм играющих PR-жрецов Осуществляя внедрение мифов в сознание целевой аудитории, PR-сообщество, разумеется, не намерено допускать демифологизации своего продукта. Осознанное понимание реципиентами PR-сообщений самих механизмов, «кухни» PR-мифотворчества не предполагается, более того, именно этого и стремятся избежать PR-технологи. Эти механизмы должны быть трансцендентны, эзотеричны, сакральны, недоступны для непосвященных. В противном случае применение этих механизмов теряет смысл, и намеренный обман приобретает полную прозрачность для реципиентов PR-сообщения, а значит – очевидной становится циничность самого PR-проекта (и PR-деятельности в целом, что неблагоприятно сказывается на респектабельности имиджа PR). Разумеется, никто осознанно не согласится на роль жертвы манипулирующего воздействия, целевую аудиторию не устраивает роль наивного Буратино. Поэтому вряд ли стоит полагать, что перед Буратино будет раскрыта очевидность его непроходимой наивности, что «изнанка» PR-технологий будет демистифицирована, открыта «живущим в мифе». Избежать пребывания в Стране Дураков можно лишь посредством прозрачности для Буратин целей и механизмов тех, кто «диктует тенденции внедрения» и тех, кто их реализует, а для этого Буратинам необходимо хоть немножечко поумнеть. Комплектация квартир от Академии интерьера. Оценивая таковое «расхождение» «слова и дела», благородного намерения PR-деятельности (преследование целей полной «осознанности» коммуникации) и реализации этого намерения с точностью «до наоборот» (сокрытие, вуалирование подлинных заказных целей сообщения, манипулятивный способ достижения этих целей) – как «ненормальное положение дел», Виктор Пелевин в обращении к PR-сообществу ставит вопрос: «Должны ли быть PR-технологии полностью прозрачны для общества и возможно ли это? Можно ли создать независимую структуру, которая информировала бы общество о том, как на него действуют PR-технологии и как обрабатывается общественное сознание?». – Ситуация с «репутацией» PR действительно серьезная, если в принципе возможна постановка вопроса о необходимости структуры, информирующей общество о том, как осуществляется процесс его информирования… Вернемся к проблеме оценки нравственного аспекта PR-деятельности. Аморальна ли она? – Скорее речь идет об имморализме особой «жреческой касты», «элиты» мифотворцев, мифодизайнеров, чья деятельность является «игрой», которая строится на правилах, известных только «посвященным» и основана на знании о «незнании о незнании» тех, кого Ульяновский называет «живущими в мифе». Почему именно «имморализм»? – Потому что мифотворец вынужден сознательно противопоставлять себя массе, живущей в нерефлексивной иллюзии, погруженной в тотальность мифического. И это дистанцирование достигает такой глубины, что значимые для социального большинства («живущих в мифе») цели, ценности, смыслы, нормы утрачивают значимость для творца мифов. Его позиция настолько «вне» и «над» теми, для кого создается PR-продукт, что смыслы и ценности творца мифов и «живущих в мифе» перестают быть сопоставимыми, соизмеримыми, и то, что считается «аморальным» в системе координат общества, для мифотворца – уже пустой звук, ибо его позиция, как у ницшевского сверхчеловека, «белокурой бестии», – уже «по ту сторону добра и зла». Р. Барт отмечает, что мифотворец, естественно, исключается из числа потребителей созданного им мифа. А если миф усваивается всем обществом в целом, то, чтобы управлять мифом, мифологу необходимо быть «вовне», в другой системе координат, ему приходится дистанцироваться радикально, порывать со всем обществом. Связь мифолога с реальным миром, по определению Барта, имеет саркастический характер. Цинизм и вполне рефлексивный имморализм оказываются неизбежным уделом творца мифов. Почему именно «игра»? – Потому что из уважения к профессионализму, таланту и креативности PR-специалистов трудно даже предположить, чтобы они могли продукты своей деятельности принимать всерьез, «за чистую монету», разделять веру в «натуральность» создаваемого ими продукта. Занять такую позицию искренней веры – значит пребывать в самообмане. А рефлексивно осознавать «искусственность» (виртуальность, дистанцированность от реальности) предлагаемой целевой аудитории продукции – значит признать свою деятельность намеренным обманом. Ведь успешность PR-деятельности как раз и определяется тем, в какой мере она способна скрыть от демистифицирующей рефлексии противоречия между предлагаемыми ею конструкциями и действительностью. «Элитарность» и «избранность» «играющих» PR-мифотворцев определяются степенью «посвященности», способностью оперировать знанием и механизмами, сокрытыми от тех, кто находится в нерефлексивной ситуации восприятия происходящего в категориях «объективной логики бытия». Установку мифотворца как кукловода характеризуют имморализм и игровой азарт от максимально эффективного воплощения собственного креативного проекта по изменению сознания массы. Однако полагать, что некто способен находиться абсолютно вне поля мифического неоправданно. По мере возрастания степени «посвященности» снижается риск пребывания в «нерефлексивном обмане», однако резко прогрессирует циничность мироотношения как единственно возможный способ бытия, потому что «трудно быть Богом». «People havaet» Таким образом, если речь идет о вполне рефлексивном, намеренном способе манипуляции массовым сознанием, необходимо отдавать себе отчет в имморализме и циничности мироотношения мифотворцев. Однако та легкость, с которой внедряемые мифы «прорастают» в массовое сознание, заставляет подозревать, что «наведение» подобных иллюзий принципиально беспроигрышно, актуально воплотимо. Некритичная позиция реципиента PR-продукции провоцирует все менее скрываемые, более явственные, прямолинейные формы информационного воздействия, мифоконструирующего систему его представлений о реальности. При этом жрецы в процессе собственных игр совершенствуют их механизмы не по причине требовательности социальных масс, с которой играют. В последние годы, в процессе социального экспериментирования, «испытания» эстетического вкуса масс «чернухой», степени критичности и недоверия – абсурдной информацией, потребности в информационной безопасности и комфорте – жестким и откровенным социальным «порно», и т.п., жрецы с удивлением констатировали факт духовной всеядности социума и зафиксировали его в циничной формуле: «people havaet». Уровень рефлексивности социальной массы низок настолько, что, практически не встречая противодействия, жрецы скучают. Скука неизменный спутник цинизма. Когда сами попытки демистификации социального бытия обращаются ни чем иным, как новыми формами мифоконструирования, уделом скучающих жрецов остается «игра в бисер», оценить тонкость и красоту которой способны только равные по степени «посвященности» представители жреческой касты PR-мифотворцев, которые, по иронии судьбы, бытийствуют, как и простые смертные, в пространстве мифа. Отличает жрецов от простых смертных, нерефлексивно «живущих в мифе», лишь вполне циничное знание неизбежности, неизбывности, тотальности, константности бытия в мифе. Светлана Яровенко, кандидат философских наук, доцент кафедры философии ГОУ ВПО «Сибирский государственный технологический университет», г. Красноярск |
Пора путешествовать по России
Газета «RuPoR»Добрянка - столица доброты. Василий Дубейковский, руководитель команды CityBranding, Добрянка - столица доброты. Иван Свистунов, член бренд-совета города Добрянка Гражданские инициативы в России Формула успеха или как выиграть премию INTERCOMM
Газета RuPoR – Туризм
Наши ресурсы
 
|
